Марк и Эзра 2.0 [litres] - Рагим Джафаров

Глава 20

Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над дверью. Кауфман оторвался от чтения и посмотрел на надпись поверх очков. Надписи не было. Открылась дверь, и в лавку вошел мужчина в твидовом пиджаке и аккуратных очках.

– Что-то ты зачастил, – буркнул Марк, вернувшись к газете.

– Я уж думал, что ты язык себе откусил! Две недели ни одного слова. – Мужчина подошел к прилавку и облокотился на него. – Что ты намерен делать дальше теперь, когда у тебя ничего не осталось? Ни друзей, ни пацана, ни даже покупателей.

– Я хотел спросить то же самое у тебя. Что ты будешь делать теперь, когда все средства влияния на меня иссякли? – вернул вопрос Кауфман.

– Ждать, – спокойно ответил мужчина. – Я могу ждать долго.

– Я тоже, – хмыкнул Марк.

Оба замолчали. Кауфман продолжил чтение, а гость стал задумчиво водить пальцем по пыльному стеллажу.

– Сдавайся, – предложил гость.

– С чего бы? – спросил Марк.

– Очевидно, что все плохо. Ты буквально окружен.

– Окружение – это возможность атаковать в любом направлении, – парировал Кауфман.

– Что за дешевая бравада?

Марк не ответил. Снова наступила тишина. Гость лениво продолжал водить по пыльной полке пальцем. То ли что-то рисовал, то ли нет.

– Неужели ты все еще веришь в искупление? – внезапно спросил Гуд.

– Нет, – не отрываясь от газеты, ответил Кауфман.

– Тогда зачем все это?

Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над дверью. Марк лениво посмотрел на надпись. Париж.

В лавку вошел пожилой мужчина в панаме и с фотоаппаратом.

– Что-то ищете? – поинтересовался Кауфман.

– Нет, так, осматриваюсь.

– Может, сувенирную лавку откроешь? – хихикнул Гуд.

Кауфман промолчал. Турист стал лениво ходить вдоль стеллажей. Остановился возле статуэтки жабы.

– Только руками не трогайте, – предупредил Марк.

– Конечно, – улыбнулся турист.

– Спорим, дотронется? – шепотом предложил Гуд.

– Нечестный спор, – заметил Кауфман.

– Это почему же?

– Ты же умеешь читать мысли.

– Умел когда-то, но знаешь, было бы что читать, как говорится. Люди слишком одинаковые.

В этот момент раздался громкий хлопок. По помещению, как после взрыва, прокатилась волна пыли. Турист исчез.

– Слушай, Гуд, или как там тебя. – Марк встал и пошел к статуэтке жабы. – У тебя сегодня настроение хорошее или что?

– У меня не бывает настроения.

– А почему тогда ты перестал быть отвратным и злым?

– Я не могу быть каким-то сам по себе. Я только твое отражение.

– Даже ты не можешь утверждать, что я был настолько злобным.

Марк взял статуэтку, направил мордой на свободное пространство и куда-то нажал. Хлопнуло еще раз. На полу очутился незадачливый турист. Он хватался за фотоаппарат, будто тот мог его защитить, и ошалело вертел головой.

– Что за?!

– Вы потеряли сознание. Думаю, скоро вы почувствуете себя лучше, такое бывает.

– Особенно когда тянешь свои руки туда, куда не надо, – заметил Гуд.

Турист вздрогнул, посмотрел на него. Часто заморгал. И вдруг стал щелкать фотоаппаратом. Видимо, руки свело.

– Он тебя видит? – спросил Марк.

– Ну ты же видишь!

– Ну я-то давно сошел с ума.

– А он недавно, – хмыкнул Гуд. И вдруг рявкнул на туриста: – Ты был плохим мальчиком!

– Д-да что тут происходит?! Я буду жаловаться! Вас закроют! – Турист впал в какое-то странное состояние.

Марк вздохнул, снова направил на него лягушку. Раздался хлопок. Наступила тишина.

– Ну и зачем ты его напугал, чего ты хотел? – спросил он у Гуда.

– Я – ничего. Это все его вина, я же говорю, я только отражение. Он нарушил правила и чувствовал себя виноватым, хотел наказания.

Марк фыркнул. Подошел к двери, открыл ее и подпер ногой. Направил морду лягушки на улицу. Раздался хлопок. Кауфман закрыл дверь и вернулся на место.

– Вот и ради кого ты стараешься? Ради них? – спросил Гуд.

– Ну, я думал, что ради себя, но, видимо, все-таки ради них, – ответил Марк.

– И на старуху бывает проруха.

Звякнул колокольчик. В лавку вошел все тот же турист. Кауфман нахмурился, ожидая ругани. Но, к его удивлению, турист только поздоровался и прошел к стеллажам.

– Что это с ним? – удивился Гуд.

– У лягушки есть возможность стирать из памяти последнюю минуту. Он думает, что зашел в лавку впервые.

– Спорим, что он снова дотронется?

– Конечно, дотронется, ничего не поменялось, – пожал плечами Марк.

Раздался хлопок. По лавке прошла волна пыли.

– Ну, на этот раз ты его не предупредил, – усмехнулся Гуд.

– Это неважно. Ты же понимаешь, что тот момент, когда он дотронулся до лягушки, – результат всей его жизни. Всех его решений и поступков. Такую систему простым предупреждением не изменить.

– Я-то понимаю. А вот ты, похоже, нет. Ты же продолжаешь пытаться что-то изменить.

Марк помолчал. Покрутил в руках карандаш.

– Хочешь, поспорим, что в следующий раз не дотронется? – предложил на сей раз Кауфман.

– Ха! На что?

– На интерес, – отрубил Марк.

– Хорошо, давай!

– Но есть условие, – сказал Кауфман.

– Кто из нас дьявол? – спросил Гуд.

– Два раза он заходил, и два раза мы знали, что он дотронется, потому что это любопытный турист. Так?

– Так, – согласился Гуд.

– Теперь мы будем смотреть на него так, будто это самый законопослушный полицейский в мире.

– А, наблюдатель влияет на объект наблюдения, – расстроился Гуд. – Слышал о таком. Но больше все равно нечем заняться. Давай.

Марк подошел к двери, хлопнул лягушкой и встал у прилавка. Рядом, прислонившись, стоял Гуд.

Звякнул колокольчик, в третий раз вошел турист. Он посмотрел на мужчин, кивком поздоровался.